…в этом мире несчастливы… книга первая - Е. Черносвитов

…Когда мы с бабушкой насытились и расслабились, после того, как я предложила всю еду забрать на поминки и напитки тоже, вдобавок, собиралась напечь хлеб, заготовок у меня был целый ящик. Вот только, не забыть за этими делами позвонить своей бабульке, сказать, что задержалась из-за смерча. Моя новая бабулька пристально посмотрела на меня, и вдруг предложила: «А хочешь, я расскажу тебе интересную историю?» Да так спросила, что мне сразу стало интересно. Уже давно расцвело. Старики, наверное, докапывают могилу. Надо предупредить их, чтобы самогон не гнали: алкоголя хватит, чтобы помянуть и на 40-ой день. А продукты завезу, когда поеду забирать бабушку домой. Она в этом санатории все лето проводит: экскурсии по интересным местам, например, в имение и на могилу Анны Петровны Керн. «С удовольствием послушаю. Вот только позвоню своей бабушке, что у меня все в порядке, смерч пощадил, и что приют нашла у доброй бабушки…» «Я тебе расскажу, а ты рассказ напиши. Ты, наверное, журналистка?» «Нет. Я была актрисой, в фильмах плохих снималась… Вся в бабушку пошла, да талантом бог не одарил!» «А, что, бабушка твоя – актриса?» «Да, и знаменитая! Фильм „А зори здесь тихие“ видели?» «Конечно, несколько раз… То-то мне твое лицо знакомым кажется! Ты, наверное, на бабушку похожа?» «Угадали, очень даже похожа. Только бабушка – хорошая актриса, а я – никудышная…» «А кого твоя бабушка играла в этом фильме… Очень хороший фильм!.. Ту, которая в болоте утонула?» «Не скажу! Будите еще раз смотреть – узнаете и меня вспомните!..»

…Я позвонила бабушке, успокоила ее, вкратце рассказала, где я и почему задерживаюсь, и приготовилась слушать бабулю…

Бабуля, выпил 300 гр. Коньяка, а я – не меньше виски, самое время для рассказа! И, как у меня ныть стало тревожно сердце, рассказа страшного… Дальше передаю слово в слово рассказа бабули. Происходит это во внедорожнике Infiniti, богом и людьми забытой деревне!..

Меня зовут Марья, или Маша. А мою сестру, которая сейчас в гробу, Глаша, или Глуша. Нам по 81 году. Родились мы в СССР во время ВОВ. Отец приезжал в колхоз на двух дневную побывку, тогда нас и зачали. Война была в самом разгаре. Мы с Машей – однояйцовые близняшки. И различить нас с рождения практически невозможно. Глаша, если ее вынуть из гроба и одет одежду твоей племяшки, будет отличаться от меня только тем, что мертвая, а я – живая. Так, по одежде нас и различали родители. Отец вернулся с войны с орденами и медалями и без единой царапинки. Он – тракторист, а на фронте был командиром танка. Ну, это я так, к слову. А мама была свинаркой, очень знатной. Не раз ездила в Москву на ВДНХ, показывать своих свиней… Колхоз во время войны и все послевоенные годы, вплоть, пока правил Сталин, был передовым. При Хрущеве жили плохо. Думали, что колхоз развалится. Но, пришел Брежнев, и опять хорошо зажили, пока колхоз не сделали совхозом…

…Ну да ладно. Ближе к телу, как говорил Мопассан! Не думай, мы окончили по 8 классов, и я много читала. Так, что человек я грамотный. И сестра не отставала, правда, предпочитала книгам рисунки. Очень любила рисовать. Не только животных и цветы, но и портреты всех нас и наших знакомых. Несмотря на полное сходство внешнее, мы с сестрой были совсем разные люди. С рождения и до смерти. И прожили разной жизнью. И самое главное – сестра моя была… убийцей! Отравительницей! Я буду несколько нескладно рассказывать, то, что сейчас выплывает в памяти, а ты налей-ка мне еще рюмку коньяка…. Когда нам было по 4—5 лет, она совершила первое убийство. Была у нас кошка Мурка. Старая кошка. Котят каждые два месяца приносила, мы их топили в ведре, пока они были слепыми… Но Мурку все любили – долго с нами жила, ласковая такая. Кошки – умные животные и хорошо в людях разбираются. Мурка любила всех в доме, только сторонилась Глаши. Когда мы спали с Глашей в одной кровати, то Мурка всегда спала с моей стороны, прижавшись ко мне головкой. Однажды Глаша принесла в дом взрослую кошку, подобрала на улице и с казала, что «это вторая Мурка, будет ее собственная!» Родители были категорически против второй кошки, тем более, у нее наверняка есть свой дом. Вот тогда Глаша и совершила свое первое убийство. Она подсыпала нашей Мурке мышьяк в молоко. А, когда Мурка сдохла, она взяла ее и бросила под колеса мимо проезжающего грузовика! Прибежала домой и вся в слезах сказала, что наша Мурка попала под колеса машины, и сдохла. Мурку похоронили и остались без кошки, ибо вторая кошка убежала…

Второе убийство и тоже отравление, Глаша совершила, когда ей было 12 лет. У нашего соседа была огромная охотничья собака. Она без привязи ходила по двору и радостно встречала всех, кто приходил к соседу в гости. Всех, кроме Глаши! Конечно, она никогда на Глашу даже не тявкнула, но всегда, даже видя ее через забор (забор был из штакетника), угрожающее скалила зубы. Глаша, когда собака ела из своей миски, бросила ей туда кусок мяса, нафаршированный мышьяком. Собака поела и сдохла в судорогах. Тогда у нас еще был ветеринар, он посмотрел на собаку, и сказал, что она сдохла от «чумки», так как собаку не привили. А, кто прививает собак в деревне?.. Отец похоронил Джека, так звали собаку, в огороде, в углу, под березой. Несмотря на то, что мы были уже большие девочки, ночью все равно писали в горшки, которые стояли под нашей кроватью. Глаша каждое утро выливала содержимое своего горшка на могилу Джека…

В семнадцать лет мы пошли работать к матери в свинарник. Окончили по 8 классов. И влюбились, конечно, в… да-да, не смейся, в пастуха! Парень отслужил в СА, и вернулся в колхоз, стал пасти колхозное стадо коров. Ему еще своих коров колхозники добавляли в стадо. Парню и работа такая – сам себе хозяин, нравилась, и деньги хорошие получал от «частников», которые торговали своими «продуктами» на местном рынке. Мы тоже парню приглянулись. И он решил на одной из нас жениться. Долго не мог выбрать, на мне, или на Глаше? Однажды он позвал нас к себе домой, поставил рядом две табуретки и просил нас сесть рядом. Мы сели и из кожи лезли, чтобы он, как в песне: «…выбери меня, выбери меня!» Полчаса, не меньше, он нас разглядывал молча, сев на табуретку напротив нас. Молча разглядывал, и мы молчали тоже. И выбрал Глашу! Через неделю сыграли свадьбу. В деревне все были счастливые, кроме меня. Но за меня тут же посватался папин помощник-тракторист. Парень также отслужив в СА и был вполне подходящий: не курил, не пил. А, вот глашин парень и курил, и выпить любил. Но жизнь идет по-своему. Глаша через девять месяцев родила дочку. А еще через год – сына. А у меня ничего с мужем не получалась. Не беременела я. Это сейчас можно легко проверить, кто «виноват» в бесплодии… А раньше… Короче, через два года я развелась со своим мужем и вышла замуж за его друга. А потом, последний раз, за друга его друга… Оказалось, что бесплодная я. С третьим мужем, тем не менее, мы жили душа в душу – «пусть земля ему будет пухом!». «А с первыми-то как… как у них судьба с ложилась?» – неожиданно для себя и задала Маше вопрос, когда она пила коньяк. «Детей нарожали. Жен похоронили. Внуки разъехались и их знать не знают… Эти два старика, которые живут в деревни, и есть мой первый и второй мужья…» Но слушай дальше.

После рождения второго ребенка муж Глаши пил во всю. Гнал самогон и пил. В совхозе ему работы не было. Построили новые, механизированные коровники и на вольные хлеба, как говорится, коров не пускали. Глаша стала ходить по домам и жаловаться на мужа, что он пьяный избивает ее. Правда, синяков никто не видел. Но из их дома часто неслись вопли Глаши: «Спасите, убивают! Мужик с топором очумелый гоняется!» Участковый милиционер раза два заходил на эти вопли Глаши, и перестал обращать на них внимание: «Хочет посадить мужика! А он ее и пальцем ни разу не тронул!» Видя такое отношение к «избиениям» участкового милиционера, Глаша стала выбегать на улицу и кричать там: «Спасите, с топором мужик за мной гоняется! Белая горячка у него!» СП из поселка тоже один раз приехала и перестала приезжать: мужик просто пил и был пьяный, но не агрессивный и чертиков не видел! И вот наступил день… Муж Глаши умирает, опохмеляясь! Глаша рассказывала это так: «Стал подносить стакан с самогоном ко рту, да не успел! Посинел, упал, и умер!» Сыну было уже 16 лет. Он рассказывает совсем по-другому: отец встал, умылся, начал завтракать, выпил полстакана самогона и лег опять спать. Во сне и умер!.. Никакого, конечно, вскрытия, трупа алкаша, который напивался до белой горячки, не было. Даже справку о смерти привез участковый, которого вызвали осмотреть труп. Он все записал, со слов Глаши…

…Дочка у Глаши была красавица. В 14 лет мужики глаза на нее пялили. Рано стала гулять. И, я так думаю, забеременела. Глаша узнала и отравила ее, сделав настой из маковой соломки. Наверное, и мышья туда подбавила. Участковый также записал со слов Глаши, что дочь у нее «потаскуха и наркоманка». И что умерла она, отравившись настоем из маковой соломки… Глаша дала ему в пузырьке «вещественное доказательство». Труп дочки увезли в поселок на вскрытие. Глаша поехала туда и договорилась с судебным экспертам, чтобы «не кромсал тело ее дочурки». И договорилась. Вскрытия не было. Акт и заключение эксперт, как я понимаю, написал со слов Глаши… Дала ему за это взятку Глаша – в советское время можно было подкупить, если умно действовать, не всех, конечно, но можно! Или не дала, парень молодой мог просто пожалеть несчастную женщину и «не кромсать» тело ее дочери-красавицы…